Сергей Нератов, белогвардейский офицер, чья жизнь была разбита на осколки революцией и Гражданской войной, прибывает в Константинополь холодным ноябрем 1920 года. Он – один из тысяч, кто покинул Крым на последних кораблях разгромленной армии Врангеля, увозя с собой лишь призраки прошлого и горечь невосполнимых потерь. Для Нератова эта потеря тотальна: он лишился не только дела всей жизни, но и самого дорогого – семьи, оставшейся в кровавом вихре событий в России. Оказавшись на чужой, шумной и незнакомой земле, среди такой же сломленной, растерянной массы беженцев, он представляет собой воплощение трагедии целого поколения, выброшенного за пределы родины. Его внутреннее состояние – это пустота, где смешались отчаяние, вина выжившего и полная растерянность перед лицом беспросветного будущего. Однако именно в этом состоянии абсолютной личной катастрофы судьба, словно насмехаясь, возлагает на его плечи новое, почти невыносимое бремя. Не по собственному желанию, а в силу обстоятельств и, возможно, остатков авторитета, Сергей Нератов неожиданно оказывается во главе разрозненной русской эмиграции, скопившейся в Константинополе. Перед ним встает титаническая задача: организовать жизнь тысяч людей, таких же отчаявшихся и потерянных, как он сам. Это люди без статуса, без средств, без ясных перспектив, живущие в лагерях и наспех организованных приютах. Нератову, едва справляющемуся с собственными демонами, приходится становиться администратором, дипломатом, благотворителем и духовным лидером для целого сообщества изгнанников. Его личная драма – борьба с призраками прошлого и утратой смысла – теперь проецируется на коллективную драму целого народа в изгнании. Он должен находить силы не только для того, чтобы решать практические вопросы выживания – поиск пищи, крова, документов, – но и чтобы дать хоть какую-то надежду, сохранить достоинство и культурную идентичность тех, кто оказался вычеркнут из истории. Эта новая роль становится для него одновременно проклятием и возможностью, возможно, последним шансом обрести хоть тень цели в жизни, которая казалась полностью разрушенной, превратив личное горе в служение общему делу спасения.