Предстоящее турне обещало быть непростым, ведь маршрут пролегал через самые консервативные южные штаты, где сегрегация была не просто пережитком прошлого, а суровой повседневной реальностью. Дон Ширли, афроамериканец, воспитанный в утонченной среде, блестящий пианист, чей талант покорял изысканную публику, прекрасно понимал все риски. Ему требовался не просто шофер, а человек, способный быть буфером между ним и враждебным миром, человек действия, который мог бы решать возникающие проблемы быстро и эффективно. Таким человеком оказался Тони Валелонга по прозвищу Болтун – простоватый, грубоватый, но невероятно харизматичный вышибала из итальянского квартала Бронкса, оставшийся без работы на время ремонта своего клуба. Их первый разговор в роскошной квартире Ширли над Карнеги-холлом лишь подчеркнул пропасть между ними: изысканная манера речи, безупречные манеры и интеллектуальная глубина музыканта резко контрастировали с прямолинейностью, уличным жаргоном и любовью Тони к простым радостям вроде жареной курицы. Казалось, эти двое говорят на разных языках и живут в абсолютно разных вселенных. Однако именно эта разность и стала основой для их невероятного путешествия, которое превратилось в гораздо большее, чем просто деловая поездка из пункта А в пункт Б. Сидя в одном автомобиле, они были вынуждены не только делить пространство, но и постепенно открывать для себя мировоззрение друг друга. Для Тони, привыкшего решать вопросы кулаками и острым словцом, изысканный мир Ширли, его молчаливая стойкость перед лицом унижений и глубокая, почти болезненная оторванность от своей же расы, были откровением. Он видел, как его работодателя отказываются обслуживать в ресторанах, не пускают в приличные отели, заставляя ночевать в дешевых мотелях, и как тот с непоколебимым достоинством принимает эти удары. Ширли, в свою очередь, наблюдал за тем, как Тони своей напористостью, обаянием и иногда грубой силой пробивает стены предрассудков, заставляя людей если не уважать, то хотя бы считаться с ними. Дорога стала школой жизни для обоих: Тони учился ценить красоту классической музыки и понимать сложность внутреннего мира Ширли, а Ширли начал открывать для себя простые человеческие удовольствия, позволил себе стать менее скованным и защищенным. Их конфликты, споры о музыке, манерах и жизненных ценностях постепенно перерастали в взаимное уважение, а затем и в настоящую дружбу. Эта поездка, начавшаяся как сугубо деловое соглашение, обернулась глубоким личным путешествием, в ходе которого каждый из них пересмотрел свои собственные предубеждения, обрел неожиданного союзника и навсегда изменил взгляд на окружающий мир и свое место в нем.